Сегодняшняя реакция Запада на провокационные угрозы России отличается оперативностью и конкретикой, но для достижения необходимого эффекта, политические заявления должны быть дополнены существенными практическими шагами.
Сообщения из различных источников о возросшей военной активности России, сопровождаемой интенсивными информационными атаками, стали причиной опасений возобновления горячей фазы российско-украинского конфликта. Комментарии Кремля скорее способствуют усилению таких опасений, чем сохранению остатков доверия у тех, кто недостаточно хорошо усвоил уроки новейшей истории.
Даже очевидные признаки подготовки к войне не должны восприниматься как ее неизбежность. Дальнейшие шаги Путина зависят от многих обстоятельств и факторов, в том числе и в большой мере от того, насколько весомыми будут аргументы, способные изменить баланс рисков и выгоды военной агрессии.
Украина в данной ситуации достаточно активно демонстрирует волю к сопротивлению и практическую готовность к обороне. Разумеется, речь идет не о теоретической возможности Вооруженных сил и даже страны в целом победить Россию в полномасштабной войне, но об убедительной демонстрации способности нанести неприемлемый для агрессора ущерб.
Можно по-разному оценивать боевой потенциал Вооруженных сил Украины, но нельзя отрицать бесспорный факт качественных изменений, произошедших за последние годы. Кроме основных факторов, способствовавших укреплению украинской армии таких как военный опыт и оборонная реформа, следует отметить важность разносторонней международной поддержки, которая имела как практическое значение, так и чрезвычайно важное символическое измерение.
Украине отведено особое место в российских подходах к решению внутренних проблем и реализации глобальных амбиций. Само существование ее как независимого государства и народа, избравшего альтернативный путь развития, противоречит российской картине мира. Украина для Путина – это сфера влияния и витрина демонстрации всему миру российского авторитета. Украина – полигон для отработки современных приемов ведения войны на земле и на море, в информационном и кибернетическом пространстве, поле битвы с ненавистным для Кремля Западом. Вероятность того, что, одержав победу «на Украине», Путин не остановится на достигнутом – более, чем реальна.
Украина выбрана основным направлением демонстративного удара, но преследуемые цели и масштабы текущей операции выходят далеко за ее пределы. Украине предстоит очередное серьезное испытание, и его исход зависит как от собственных оборонных возможностей, так и – в значительной мере – от международной поддержки. Сегодняшняя реакция Запада отличается оперативностью и конкретикой, но для достижения необходимого эффекта, политические заявления должны быть дополнены существенными практическими шагами.
«У России есть только два союзника – ее армия и флот». Эта, популярная в России фраза, высечена на постаменте памятника императора Александра III, установленного в оккупированном Крыму. Президент Путин, открывая памятник в ноябре 2017 года, отметил мудрую политику «царя-миротворца», которая обеспечила рост влияния России, повышение ее авторитета в мире, а также его приверженность традициям, уважение к истории и духовным ценностям. Возможно, это – дань традиции, но армия и флот для сегодняшней России служат не только компенсацией недостатка союзников, но и главным инструментом решения внутренних и внешнеполитических вопросов.
Преимуществом Украины, которая в силу объективных причин не в состоянии обеспечить необходимый военный паритет, является наличие партнеров или же неформальных союзников. Международная поддержки стала одним из компонентов срыва изначальных планов России по расколу Украины в 2014 году. Справедливые слова критики по поводу недостаточно жесткой позиции Запада по отношению к России или непоследовательности политики отдельных партнеров, не должны восприниматься как отрицание существенности международной помощи.
Необходимо отметить, что реакция Запада на сегодняшние действия России, с точки зрения оперативности и содержания заявлений, заметно отличается в лучшую сторону. Вместе с тем, ответная реакция российской стороны проявилась лишь в усилении агрессивной риторики и отсутствии практических шагов по устранению причин нарастающего напряжения. Очевидно, что простой повтор со стороны Запада уже сделанных шагов, не подкрепленных действиями, будет иметь тот же эффект. Нужна конкретизация заявлений о возможных ответных акциях, но – что еще более важно и необходимо – нужны действия, которые бы убедили Россию, что времена «глубокой озабоченности» (deeply concerned) и односторонних компромиссов остались в прошлом.
Исходя из вышесказанного, долговременная инвестиция в собственную безопасность, а не только проявление солидарности с украинским народом, должна стать для Запада базовым принципом общей политики сдерживания России и поддержки Украины, в частности.
Слова осуждения агрессивного поведения России и поддержки Украины не остаются без внимания ни в Москве, ни в Киеве, но воспринимаются по-разному. К примеру, в ответ на слова поддержки от Генерального секретаря НАТО, Президент Зеленский заявил, что «НАТО – это единственный путь к окончанию войны на Донбассе. ПДЧ станет настоящим сигналом для РФ». Министерство иностранных дел России, как ответ Кремля на подобный сигнал из Брюсселя, озвучило прогноз или, скорее, угрозу масштабной эскалации ситуации на юго-востоке. В этой ситуации главной мишенью для российских орудий являются не только украинские военные позиции, но и само суверенное право Украины выбирать союзников.
Вопрос предоставления ПДЧ Украине (и/или Грузии) – собственно, как решение о его включении в повестку дня предстоящего саммита НАТО, так и коллективное решение – станет моментом истины для евроатлантического сообщества, тестом готовности к осознанному риску ради достижения стратегических целей укрепления региональной безопасности и стабильности. Решение, безусловно, достаточно рискованное, но в нынешних реалиях остается все меньше вариантов выбора между риском эффективных шагов и бездействием.
Достаточно своевременным и сравнимым по эффективности мог бы стать обнадеживающий сигнал о перспективах членства Украины в ЕС. Как и в случае с ПДЧ, эти решения не дают гарантий членства Украине и не накладывают существенных обязательств на НАТО или ЕС. Их главной ценностью, кроме демонстрации критически важной политической поддержки Украины, стал бы многозначительный сигнал Кремлю о бесперспективности продолжения его политики. Не секрет, что своими усилиями по блокированию сближения Украины с ЕС и НАТО Россия достигла обратного эффекта и лишь усилила стремление Украины уйти из российской сферы влияния. Далеко не факт, что Путин готов уже сейчас смириться с очевидным, но это не преуменьшает стратегического значения очередного встречного шага со стороны ЕС и НАТО.
Что касается других основополагающих подходов к оказания политической и практической помощи Украине, то существующие рамки долгосрочного сотрудничества целесообразно дополнить пакетом планов кризисного реагирования. Исходя из понимания природы, перспектив и возможных вариантов политического урегулирования российско-украинского конфликта, несложно предугадать повторение подобных обострений в дальнейшем. Наличие планов совместного и комплексного реагирования на российские военные – и не только – атаки, их регулярная проверка на практике будет способствовать не только укреплению собственных возможностей, но и сдерживанию намерений противника.
Разумеется, возможная реализация упомянутых выше предложений требует, как минимум, нескольких месяцев, а ожидание эффекта от их реализации – и того больше. Вместе с тем, сам факт появления информации о таких планах может сыграть роль сдерживающего фактора уже сейчас. Подобный подход к использованию сообщений о долгосрочных планах в качестве оперативных акций сдерживания можно распространить и на проведение консультаций и переговоров о практических аспектах оказания военной помощи Украине. Коммуникационная стратегия должна включать как открытые сообщения и контролируемые утечки, так и передачу сигналов по сохранившимся каналам диалога с Москвой.